Сердце в опилках - Страница 48

— Наша дурь!.. Пошли в душ. После представления ещё аппаратуру снимать — работы на полночи…

…Пашка робко подошёл к Валентине. Та, надев поверх костюма махровый халат, неторопливо переодевала манежную обувь.

— С окончанием! Было здорово!..

Вместо ответа Валентина посмотрела на Пашку каким-то долгим странным взглядом, которого он раньше никогда не видел. Тот сжался, не зная чего ожидать. Перед Валей он всегда тушевался, невольно пряча глаза.

— Пашка! Давай завтра погуляем! Найдёшь для меня пару часиков? Хочешь, я сама поговорю с Казбеком или Захарычем?

Он оторопел, не зная, что ответить. Хотел переспросить, — не веря своим ушам, но передумал — глупо! Он это — слышал!..

— Не надо, я договорюсь. — почти шёпотом ответил он. Сердце парня за пару секунд накрутило сальто-морталей больше, чем Валентина за все свои репетиции, и чуть не выскочило из груди. Его аж зашатало от едва скрываемой радости и такой неожиданности…

— Ну, иди, води своих лошадушек! — Валентина чуть прикрыла зелёно-серые глаза-ловушки для неосторожных «мышек», и улыбнулась ослепительной улыбкой королевы воздуха. — Удачной работы, Па-а-ашка!..

Глава тридцать вторая

Пашка Жарких абсолютно не выспался. Сначала он долго не мог уснуть, представляя себе завтрашний день и первое своё в жизни свидание. Мечтая, он то радовался, то вдруг паниковал: как себя вести, что одеть, какие слова говорить, куда пойти? Надо бы, наверное, в кафе, а ещё лучше в ресторан — как он видел в кино. Там влюблённые всегда сидели и разговаривали за столиками. Но денег у Пашки, в лучшем случае, на пару эскимо. Часть полученной зарплаты он отправил тётке в Воронеж ещё две недели тому назад, что-то оставил себе на еду. Большую долю этого «что-то» он уже прожил. Обычно Пашка не беспокоился — на конюшне всегда можно было найти чем «заморить червячка». Любимая закуска — чёрный хлеб с морковкой. Опять же — овощи, фрукты, сухари. Жизнь около лошадок пропасть не давала…

Но тут иной случай! Нет, он займёт, конечно, какие тут вопросы! Не позориться же! Чем угощать и куда вести такую девушку, как Валя, он не представлял. Ему были ближе просто прогулки по городу. Музеи и картинные галереи Пашке тоже нравились. Но устроят ли такие планы Валентину, он не ведал…

Пашка ворочался, сминая постель, просчитывал варианты, которые почему-то все были проигрышными. Мысли повторялись, назойливо бубня одно и тоже, пока не теряли чёткость и смысл. Он незаметно проваливался в очередную чёрную яму забытья. Там, в «яме», жили кошмары, которые тут же окружали Пашку, сжимали его в своих объятиях и что-то зловещее шептали на ухо, переходя на тонкий монотонный писк, впиваясь раскалёнными иглами в незащещённое тело. Он задыхался, сопротивлялся и рвался из последних сил…

Ему было то холодно и он укрывался всеми одеялами, которые были в его номере, то раскидывал по постели вспотевшее тело, которе нещадно жалили комары. Лицо, руки, спина горели от укусов и немилосердно чесались. Пашка в очередной раз, чертыхаясь, вставал, зажигал свет, протирал одеколоном укушенные места и делал попытки снова уснуть.

Пока горел свет, подзакусившие комары ехидно посматривали с потолка на свою жертву и разрабатывали план очередного ночного налёта. Как только свет гас, разноголосый хор «вампиров» тревожил Пашкин уставший слух своими кровожадными голосами.

Гостиничные комары были притчей во языцех и постоянной темой закулисных разговоров. Этих тварей не пугали ни поздняя осень, ни запахи сигарет, ни одеколон, ни антикомарийные мази и лосьоны. Они не боялись веников, скрученных газет и даже брошенных в них, в сердцах, тапков. Если они гибли, то оставляли на потолке гордые отметины своего существования. По следам на стенах и потолке можно было догадаться о нелёгком существовании здесь проживающих и о количестве живущих тут кровососов. Они были бесстрашны, в отличной спортивной форме и кураже. Это был особый вид комаров, вкусивших «цирковой крови»…

…Пашка увидел в зеркале серое помятое лицо со вспухшей бровью и грустные глаза. Плеснул себе на физиономию холодной воды и со вздохом произнёс:

— Доброе утро, Ромео! Что будем делать с Джульеттой? — и потом добавил — Да-а! Вид у тебя… У покойников краше и веселее.

Планов на день у него так и не было. Крепло желание сослаться на занятость, на плохое самочувствие и малодушно сбежать от Вали куда глаза глядят. До окончательного решения у него в запасе оставалось ещё несколько часов. Эта отсрочка, встающее осеннее солнце несколько приободрили Пашку. Он заставил себя начать делать зарядку.

По традиции открыл окно, вдохнул полной грудью утреннюю свежесть, улыбнулся и в очередной раз «за руку» поздоровался с клёном, подержавшись за жёлтый листик. Их осталось совсем немного…

Теперь было некому орать: «Пашка, блин, закрой окно!..» Вечно мёрзнущий конопатый южанин «слоновожатый» Славка давно уехал, оставив Буню жить в зоопарке. Его миссия и командировка на этом закончились, он вернулся туда, где работал. С тех пор Пашка жил в номере один без подселения. Особой радости это не приносило, но и лишних хлопот не было тоже. Жизнь молодого служащего проходила в цирке или, в редкие минуты свободного времени, среди осенних улиц и бульваров города, история которого насчитывала не одно столетие. Дежуря, он ночевал на конюшне. Номер в гостинице чаще пустовал, нежели заполнялся Пашкиным существованием. Кроме голых стен, старого шкафа, расшатанного стола и «сиротской» кровати в номере по-прежнему ничего не было. Одна только мысль привести сюда Валю повергала Пашку в стыдливый ужас. Он её отмёл сразу, сосредоточившись на «культурной программе».