Сердце в опилках - Страница 40

— Да нет же, свинка, не пируэт, а сальто. Приготовились: Але! Ап! — Краля снова сделала пируэт и легла на манеж, задрав ноги кверху и стала активно тереться хребтом о ковёр манежа, почёсывая спину. В этот момент она громко и блаженно повизгивала, дрыгая ногами. Было полное ощущение, что свинья, как человек, валяется, помирая от хохота. Этот трюк, а точнее, как говорят в цирке, «корючка» однажды получилась сама собой. Краля это делала постоянно и с большим удовольствием. А чтобы она это исполняла в нужное время, Смыков закрепил рефлекс прикормкой.

— Нет, мало того, что ты мне при всех «свинью подкладываешь», так ещё хохочешь тут! — Зрители тоже захохотали, аплодируя. Никто из них никогда не видел, чтобы так уморительно смеялась свинья.

В ложе тоже прыснули: «Ну, Смыков!..» Директор цирка напрягся — этой репризы он раньше не видел!..

— Она у тебя никогда в жизни не прыгнет! — констатировал Евгений.

— Это почему же? Она тебе сказала? — Смыков указал на хрюшку.

— Нет! Просто у вас на двоих лишних килограммов пятьдесят!

В боковых проходах артисты буквально взвыли от неожиданности и восторга! Своими аплодисментами они едва не погубили всё дело. Те, кто смотрели, мгновенно догадались на какую тему будет реприза. Смыков сделал неуловимый знак в проходы, чтобы те не мешали.

— Слышь, подруга, это в животноводстве хорошо с таким весом, а ты ведь артистка! Как тебе не стыдно выходить на манеж в таком виде? Тебе надо срочно худеть! — Смыков откровенно посмотрел в ложу.

Директор побагровел и зло засопел. Он тоже всё понял. Это был вызов!

— Ну-ну, фигляр! Ты у меня попрыгаешь! Ты у меня вместо свиньи прыгнешь! — прошипел он, кусая согнутый палец.

Краля потянулась к Смыкову и завертела пятачком, призывно повизгивая, словно собираясь тому что-то сказать.

— Ты что-то хочешь мне сказать? Ну говори!.. — Смыков сделал вид, что подставил свинье ухо, а сам незаметно дал ей подкормку. Краля жевала и создавалось полное ощущение, что она действительно что-то шепчет.

— Она говорит, что мне тоже не помешало бы похудеть! С таким весом, мол, попробуй прыгнуть сам! Хм, каждая свинья мне будет указывать худеть мне или нет! — Смыков вновь красноречиво посмотрел в сторону ложи. — Надо будет — прыгну!..

Хрюшка вновь потянулась якобы что-то «сказать».

— Ну, чего ещё?.. Хм, она говорит, что у директора местного мясокомбината вообще лишних тридцать килограммов на одного! Тот уже допрыгался!..

Смех из проходов поддержал взрыв хохота зрительного зала, который едва не обвалил потолок. Ни приезжим из главка, ни артистам, стоящим в проходах и за кулисами, было невдомёк, что директора местного городского мясокомбината действительно днями посадили за хищения. Когда того арестовывали, в багажнике его машины нашли тридцать килограммов колбасных деликатесов. И это в то время, когда в магазинах города было «шаром покати». Это происшествие среди местных жителей было «бестселлером». Злободневней репризы и придумать было трудно. Смыков об этой истории где-то узнал и увязал со своей.

— У него, я слышал, диабет? — поинтересовался Евгений. И тоже попал в точку. Зал снова взорвался смехом и аплодисментами. В газетах писали, что защитник на суде просил о снисхождении к подсудимому, у того, видите ли — диабет.

Директор цирка тоже знал всю эту нашумевшую историю с показательным судом, но у него складывалось ощущение, что вся эта клоунская сатира про него и смеются над ним, и только над ним. Недаром все артисты и билетёры смотрели в ложу, высунувшись из боковых проходов!..

Краля носом быстро раскатала скрученный коврик, где было написано крупными буквами: «У меня — обед!» и побежала с манежа за кулисы.

— Ну что ж, — констатировал Евгений, — каждой свинье своё: кому обед, а кому-то диабет плюс восемь лет!..

Зрительный зал в очередной раз отреагировал рукоплесканием на злободневную сатиру с манежа.

Директор сидел в ложе зелёный от злости. Приезжие из Главка тоже догадались об истином смысле репризы и втайне восхищались умом и талантом этого клоуна. Последний раз так шутил на манежах цирков Анатолий Дуров до революции…

— Ну, Анатолий, что будем делать? — Евгений посмотрел на Смыкова.

— Что-что? Прыгать! Пора в этой свинской истории ставить точку! Маэстро, тыр-р, тыр-р, тыр-р!.. — клоун обратился к дирижёру.

В оркестре раздался сухой треск барабанной дроби, Евгений скомандовал: Алле! Ап! и… Смыков, вдруг, с его комплекцией, сделал высоченное заднее сальто!.. Никто из находящихся сегодня в зале не ожидал, что имея такие габариты, можно так легко оторваться от манежа и так же приземлиться. Это было — чудо, фокус!

В этой программе никто кроме Котовой не знал об акробатическом прошлом Смыкова. Когда-то это был акробат экстра класса. Последний раз он прыгал лет двадцать тому назад. Он всегда был склонен к полноте, но ему это не мешало выигрывать споры «кто выше?» у худых и поджарых акробатов. Смыков давно не прыгал, но, как говорится, мастерство не ржавеет. Сегодня он вложил в свой прыжок всю свою обиду, все свои надежды на справедливость и светлое будущее. Клоун рванул с места вверх так, что аж хрустнуло где-то в затылке. Сальто получилось на загляденье, как в лучшие годы. «Ничего себе! — пронеслось в мозгу, — неплохо, Смыков, неплохо! Надо же, не рассыпался!..»

Что тут началось! С боковых проходов неслось: «Браво-о!», в директорской ложе встали, зал бесновался от увиденного. Вроде ничего особенного и не произошло. Вроде и реприза действительно пустяшная, по сути ни о чём — о каком-то воришке, которых в этом мире не счесть. Но общая энергетика, единство стремлений артистов и желаний зрителей иногда творят чудеса! Сегодня был тот самый случай.